В БОЛЬНИЦЕ

В БОЛЬНИЦЕ
(библиотека)

Добавлено: 20 апреля 2004 г

Источник: "Блюда-скороспелки", Лариса Исарова, Независимое издательство Пик, Москва 1990

— У нас не всегда газ бывал, а с плитой тяжело, дров не напасешься, вот я и придумала. Завела шесть термосов, три с узким горлом, а три с широким. И кипятила только ведро воды. А вечером раскладывала в термосы сырую крупу, сырую картошку с чесноком и солью, сухофрукты, рис с морковкой и жиром. Обжаривала заранее только мясо с луком, но недолго. И молоко доводила до кипения. Потом — по термосам, всюду доливала кипяток и — до утра. Конечно, воду в молоко не добавляла, и оно становилось топленым, а остальные продукты прямо оживали. Никто у нас не болел годами. Все офицеры маялись животами, а мой как огурчик. Пока в Москву не переехали. Начал он меня стыдить, что я веду первобытное хозяйство, пора отвыкать от походной пищи. И через год — у меня язва, а у него холецистит.

Ее маленькое, обтянутое темноватой кожей лицо было удивленным и в чем-то детским, а я подумала, что этот способ готовки очень разумен. Продукты отдавали все, что в них было заложено природой и что мы иногда портим и разрушаем долгой обработкой.

Но мои соседки восприняли ее рассказ скептически. Они отработали в своем домашнем хозяйстве определенные стереотипы и почти не воспринимали новое, непривычное, непонятное. Ведь большинство, когда записывает рецепты разных блюд, требует информации о пропорциях, самостоятельно сочетать продукты, на глаз, по вкусу, они не решаются, и для психолога это могло быть неплохим тестом...

Больше всего в больнице хочется соленого. Особенно тем, кто оперирован на брюшной полости. Мечты о селедке, которую давали по воскресеньям с винегретом, часто всплывали в разговоре, но продукты хорошего качества доставать могли не все. Разве что молодая женщина в алом халате. Она никогда не пробовала того, что продается в наших магазинах. Да массажистка, которой, как она говорила, посмеиваясь, били «челом» многие торгаши.

И вдруг женщина, лежавшая в углу, сказала, что может заказать и нам принесут целую банку беломорской сельди. Из всех присутствующих только я ее пробовала, довелось в Мурманске лет двадцать назад, остальные даже не слыхивали.
— А где ты возьмешь? — спросила бесцеремонная массажистка. — Глядишь — в подруги запишу, пригожусь твои телеса сгонять.

Только тогда мы узнали, что эта наша соседка — директор ресторана огромной гостиницы. Но в ней ничего не было от фельетонных торговых работников. Ни обилия золота, ни размале-ванности, ни похохатывающей наглости. В поезде я бы приняла ее за участкового врача, усталого, рыхлого, которому некогда следить за собой, а потому — без возраста, хотя и с остатками былой привлекательности.

Она мало рассказывала о себе, только вздыхала, не производя впечатления счастливого и удачливого человека. Лишь в конце пребывания созналась, что давно бы ушла, но надо «пихнуть двух детей в институты», а у них — ни способностей, ни желаний, вот и крутится, налаживая контакты, а по ночам не спит, хотя ОБХСС в их районе «куплено на корню».

— А вдруг залетные... Ой, до чего надоело всем давать, так в руки и смотрят, точно у него не два, а четыре глаза, а разве я американская миллионерша?
— Держите меня, как вас жалко... — пропела маникюрша, но директор ресторана не приняла ее тона.
— Думаешь, мне нужны эти деликатесы, тряпки, гарнитуры? Сначала попросили на месяц подменить, потом — на полгода, я по образованию — инженер-технолог, тут и закрутило...
— Но ты же все можешь иметь? — возмущалась ее тоской маникюрша. — Не меньше, чем наша дипломатша...
— Ну, могу, а какой ценой?!
— Господи! — засмеялась маникюрша. — Да я бы за годик такой жизни черту душу продала бы...
— А без души жить холодно...
Вот такой был диалог перед получением беломорской селедки.
А когда внесли трехкилограммовую банку, началась тихая паника: как ее сохранить, спрятать от врачей и не объесться...

Больше всего рецептов по сохранению селедки оказалось у жены военного, загубившей талант пианистки.

Селедка в горчице.
Очистить от кожи и костей, разделить на две половины, каждую смазать горчицей с двух сторон, скатать рулетиками, залить постным маслом. Держать на холоде, лук нарезать перед каждой едой.

Селедка в пиве.
Вскипятить темное пиво с лавровым листом и перцем в горошке. Залить очищенную селедку остывшим раствором, а сверху — постное масло.

Селедка в маринаде.
Вскипятить стакан воды, три столовые ложки уксуса, три столовые ложки сахара, одна чайная — соли, три лавровых листика и черный перец горошком. Остудить и залить очищенную в виде филе селедку.
— А я знаю, как сделать фальшивую икру, — сказала хрипло женщина-инженер. — И даже двух видов.

Фальшивая икра из сыра.
Почти красная: пропустить филе селедки с плавленым сырком через мясорубку, добавить сто граммов сливочного масла и красный перец. Потом можно и морковку, но я не люблю.

Фальшивая икра из селедки.
Пропустить через мясорубку яблоко, орехи, крутое яйцо, жареный лук и филе селедки. Перемешать и заправить майонезом. Сформировать туловище и приставить настоящую голову и хвост, а сверху зелень...

— В Голландии селедку делают в сладком соусе, с вином... — попробовала обратить на себя внимание женщина в алом халате, но ее не слушали, твердо уверовав, что она белоручка.
— Можно и форшмаки сделать, — сказала массажистка. — Я делаю иногда с картошкой холодной, луком, яйцом, а иногда с белой булкой, вымоченной в молоке, с яблоком и яйцом...
— А можно с медом и лимонным соком, — пискнула женщина в алом халате, но ее голос не вплетался в вакханалию гастрономических предвкушений.
Тогда она встала посреди палаты.
— А еще, чтобы оживить селедку, надо взять 1 сырой желток, 1 ч. ложку горчицы, 1 ч. ложку уксуса, 1 ст. ложку постного масла, взбить до пены, добавить по вкусу сахар. Оздоровляет две-три селедки.
— А я делала форшмак без селедки, — осмелела жена военного.
Все заинтересовались.

Форшмак без селедки.
Отварить капусту (минут пять). Замочить булку в молоке, провернуть капусту, отжатый хлеб и два крутых яйца через мясорубку, добавить уксус, сахар, соль, постное масло. Уложить в селедочницу, сверху свежий лук колечками. Все посыпать желтком, растертым в постном масле с уксусом.
— Тоже красиво, — сказала задумчиво массажистка, почти повторяя известный анекдот, — но селедка лучше.

Банка беломорской селедки наполнила нашу больничную жизнь смыслом.
Директор ресторана заказала из дома пиво, горчицу, орехи и яблоки. Массажистка получила мясорубку и постное масло. Я внесла в общественное мероприятие перец и крутые яйца, а главное — мое умение чистить селедки, оставляя ровные тушки без единой кости. И вечерами после обхода врачей мы кулинарили, делая разнообразные заготовки, пряча наши контрабандные баночки за окном, под пакетами с фруктами.

Общее дело сближало, вызывало азарт, все чувствовали себя заговорщиками, и даже женщина в алом халате с восторгом сбивала форшмаки, не жалея длинных пальцев с роскошным маникюром.

А главное, селедки было так много, что она не вызывала жадность. Мы сумели себя дисциплинировать. Ни у кого не произошло обострения от чревоугодий, кроме меня. Я все же заработала почечную колику, стараясь есть селедку без хлеба, чтобы не толстеть.